Фанфики иностранных авторов по пиратам карибского моря. Нркмания

От Тортуги отчаливали на закате при слабом попутном ветре. Команда была бы не прочь продолжить тесное знакомство с местными кабаками, но капитана Воробья звала в море какая-то смутная тревога. Возможно, это был страх вновь потерять свой корабль – во всяком случае, только на борту “Жемчужины”, которую только что вызволили из “коллекции” Черной Бороды – целой и невредимой – Джек чувствовал себя спокойнее и увереннее.

Ближе к полуночи на море опустился туман. Корабельные фонари сквозь призрачную липкую завесу казались размытыми масляными пятнами.

Джек в который раз подивился проницательности своего первого помощника – Гиббс ни в какую не хотел покидать Тортугу, по каким-то одному ему известным приметам предрекая скорое ухудшение погоды. Впрочем, Джек подозревал, что это нежелание пускаться в путь было продиктовано сугубо личными интересами Гиббса, а вовсе не опасениями по поводу погодных условий.

Команда, недовольная столь быстрым завершением увольнительной на берег, споро и зло загрузила на борт корабля провиант и пресную воду, после чего на ногах остались лишь те, кому выпала вторичная неудача за этот день – нести вахту. Недовольство объяснялось просто – бедняги были трезвее, чем их коллеги, которые тут же завалились спать в свои гамаки.

Джек не находил себе места. Сначала он пытался прокладывать курс, пользуясь картой и своим удивительным компасом, но вскоре бросил это бесполезное занятие. Он покинул капитанскую каюту, тускло освещаемую коптящей масляной лампой, и вышел на палубу. Туман тут же накинулся на него, хватая за рубаху мокрыми пальцами, и уже через минуту одежда Джека полностью отсырела.

Пират не обратил на это никакого внимания. Радость от обретения “Жемчужины” грела его изнутри, и он не замечал промозглой сырости, воцарившейся снаружи. В голове звенело после всего выпитого, а также извечного, просто адского шума и гама, присущего всем тавернам, а тавернам на Тортуге – в особенности.

“Черная Жемчужина” разрезала форштевнем стелющиеся над водой полосы тумана. Она шла вперед так тихо, что не было слышно даже привычного плеска волн о борта парусника. Тишина ласкала слух пирата, он прошелся вдоль борта, продвигаясь к носу корабля… Где уже маячил темный силуэт.

“Баба на корабле – к беде”, - рассеянно припомнил Джек одну из излюбленных морских примет суеверного мистера Гиббса. - “Стоп, баба на корабле?”

Джек закрыл глаза, снова открыл. Силуэт никуда не делся.

“Я сегодня не выпил ни капли рома!” – вскипел праведным гневом капитан. И это была истинная правда – весь этот день пираты воздавали должное элю – темному, как семь смертных грехов, и обманчиво “легкому” – о том, что он пьян, моряк узнавал далеко не сразу. Но было уже поздно.

В том, что силуэт определенно женский, сомнений не возникало. Это было очевидно даже сейчас, при никудышном освещении. Принадлежал он девушке - высокой, стройной, облаченной в свободные одежды, ниспадавшие до самой палубы и – или это Джеку только показалось? – развеваемые каким-то потусторонним ветром, в то время как над морем установился почти полный штиль.

Да откуда она вообще взялась? Проскользнула на корабль тайком, пока команда была занята погрузкой и отплытием?

Джек осторожно, почти крадучись, чтобы не спугнуть незнакомку, двинулся вперед. Но девушка стояла, облокотившись о планшир, и смотрела на воду, как завороженная. На то, что происходило вокруг, она не обращала ровным счетом никакого внимания. Пират немного подумал и скопировал её позу, постепенно, дюйм за дюймом, боком подбираясь к незнакомке. Вот он уже так близко, что их локти почти соприкасаются. Теперь Джеку видна была изящная, словно точеная, головка девушки, смуглая кожа, густые темные волосы, схваченные надо лбом обручем и густыми кольцами спадающие на шею.

Незнакомка же даже не шелохнулась, словно и не заметила появления пирата рядом с собой.

Так продолжалось пару минут. Джек, неудобно изогнув шею, все пытался заглянуть девушке в опущенное лицо, но тщетно.

Откуда вы здесь взялись, леди? – наконец осмелился задать вопрос Джек. – Этот рейс не предназначен для перевозки пассажиров…

Девушка наконец соизволила повернуть голову и взглянуть на пирата, и у того перехватило дыхание: темные глаза были глубже морской бездны, ему показалось, что они манят его, затягивают в пучину…

Джек поспешно кинулся воскрешать в памяти образы всех особ женского пола, которые когда-либо встречались ему на жизненном пути. Сие занятие затянулось – таковых он на своем веку встречал немыслимое количество. Но эта девушка не походила ни на одну из благородных леди, которых Джек видал предостаточно, ни, уж тем более, на портовых “барышень”, которых он перевидал еще больше. А уж авантюристок вроде себя он всех знал наперечет.

Отказавшись от дальнейших умственных усилий, пират вопросительно уставился на незнакомку. И наконец почувствовал нечто, недоступное ни одному человеческому органу чувств. Воздух вокруг девушки был буквально наэлектризован магией, отчего она воспринималась чем-то подобным морской богине Калипсо, несмотря на свой обманчиво юный вид. И было в ней что-то знакомое… до боли родное.

К тому же обликом девушка очень походила на…

Жемчужина? – спросил Джек словно против своей воли и поборол в себе желание перегнуться через фальшборт, дабы убедиться в том, что носовая фигура корабля все еще на месте.

Душа Жемчужины, если быть совсем точной, - но ты можешь звать меня и так. Узнал все-таки, - констатировала девушка с тенью насмешки в голосе.

Джек кивнул, разглядывая живое воплощение своего корабля… ну или почти живое. Он всю жизнь прожил на Карибах, где обыденность идет рука об руку с магией, поэтому не особенно удивлялся чудесам. Тем более сейчас, когда его кровь была в достаточной мере разбавлена выпитым элем. Заботил его только один вопрос:

И часто ты так… гуляешь по кораблю?

Бывает, - неопределенно ответила Жемчужина. – Особенно в такие неспокойные ночи, как эта.

Джек моментально вспомнил те случаи, когда корабль по причине плохой видимости или во время шторма оказывался на волоске от гибели. Не единожды он сам каким-то шестым чувством ощущал, стоя за штурвалом, что впереди, прячась за толщей воды, ощерились голодными клыками рифы, и успевал вовремя сменить курс. Или рассказы вахтенных о том, как им случалось задремать на посту, но тут словно кто-то пихал их локтем в бок, и корабль со всем экипажем благополучно миновал ужасной участи. Подобные рассказы, поведанные сдавленным шепотом, имели огромный успех в портовых тавернах, неизменно собирая толпы благодарных слушателей.

Ты хранишь “Жемчужину” от бед, - выдохнул потрясенный Джек. – Именно благодаря тебе она столь везуча…

Да, на зависть врагу. И не только она одна, - девушка устремила на Джека загадочный взгляд.

Ты оберегаешь и меня тоже? Слушай, если бы все это не было так реально, я подумал бы, что сплю. А может быть, ты всего лишь простая девчонка, пробравшаяся на борт зайцем и устроившая все это представление, чтобы не высадили на берег в первом же порту? – подозрительно спросил Джек.

Возможно, - протянула его собеседница и сделала почти незаметный пасс рукой в воздухе – словно начертала какой-то тайный знак. В тот же миг все паруса на грот-мачте разом сами собой свернулись и развернулись вновь, хотя обычно для этого требовались слаженные усилия нескольких матросов. А с кормы раздался вопль вахтенного, за которым последовала тирада, сплошь состоящая из соленых морских словечек. И было отчего – штурвал в руках моряка неожиданно закрутился сам по себе, судно рыскнуло на несколько румбов вправо от основного курса.

Джек от неожиданности был вынужден ухватиться за планшир, девушка же даже не покачнулась. Она с мягкой усмешкой посмотрела на капитана.

Доказала, - хрипло констатировал Джек. – Но тогда объясни, отчего ты вдруг решила явиться мне? Судну угрожает опасность?

Нет, - тихо ответила Жемчужина. – Пока – нет. Хотя для пиратского корабля безопасность – призрачное понятие… Я хотела… поблагодарить тебя.

За что? – округлил глаза Джек.

За то, что не бросил меня там, не оставил в бутылке в коллекции Черной Бороды. И еще… я боялась, что ты предпочтешь мне другое судно. Там было много достойных кораблей…

Джек опешил – он не ожидал такого ответа.

Заметь, Джек – с тех пор, как это судно досталось тебе, ни один другой капитан на его борту надолго не задерживался, - продолжала Жемчужина. - Не капитан выбирает корабль – корабль выбирает капитана.

Но ты пошла на дно во время битвы с Кракеном… И даже после этого ты не изменила своего отношения ко мне?

Жемчужина покачала головой:

Я не виню тебя за это. Ты вернулся. И на дно мы отправились вместе… Это главное. Гораздо хуже поступают те капитаны, что бросают свой корабль на произвол судьбы.

Память – хитрая штука, неприятные воспоминания она хранит порой еще более ревностно, чем радостные. Вот и Джек моментально вспомнил то, о чем хотел бы навсегда забыть. Свою попытку сбежать с тонущей “Жемчужины”, бросив на произвол судьбы и корабль, и все еще сражавшийся с морским чудищем экипаж… Сердце сопротивлялось решению разума, продиктованному страхом, тянуло назад. И стрелка компаса вынесла окончательный вердикт – он должен вернуться. Не только к людям, которые доверили ему свои жизни, но и к своему самому дорогому сокровищу. Вспомнил свои собственные слова: “Всего лишь корабль…” Они застряли в горле, как рыбья кость, - ни протолкнуть, ни вытащить. Тогда он предал “Жемчужину” еще раз. И Элизабет, приковав его к мачте и тем самым отрезав все пути к отступлению, таким образом не позволила ему предать корабль в третий раз и на сей раз окончательно. Потом, когда ему удалось спастись из Сундука Дэйви Джонса, он был даже в некотором роде благодарен девушке за этот поступок…

Жемчужина наверняка слышала все, что он говорил, чувствовала его внутренние метания. И все равно осталась верна своему капитану, снова и снова прощая ему все ошибки…

Вот и сейчас – показалось ему или нет, но на глазах девушки блеснули слезы. Она тоже вспомнила?..

А как же вышло так, что ты оказалась у Черной Бороды? – спросил он, чтобы перевести разговор в другое русло.

Барбосса. Я не хотела видеть его своим капитаном. Мне было все равно, - кратко ответила девушка.

Сердце капитана болезненно сжалось. Он не находил подходящих слов, чтобы выразить то, что чувствовал сейчас. Захотелось обнять её и никогда не отпускать…

Но пальцы пирата прошли сквозь девушку, словно она была миражом.

Не в этом мире, Джек, - горько усмехнулась Жемчужина. – Здесь я всего лишь дух корабля. Судно – мое материальное воплощение.

Глаза девушки тоже были полны боли. И Джек наконец осознал и высказал то единственно верное и правильное, что всегда жило в глубине его души:

Всю свою жизнь я любил только тебя. Ты одна приняла меня таким, какой я есть. И не пыталась переделать меня…

Я всегда буду хранить тебя от бед, - тихо ответила Жемчужина. – И буду верна тебе одному… до конца. Только у меня есть к тебе пара вопросов! – это было произнесено уже настолько другим тоном, что Джек опешил от столь мгновенной перемены настроения. Видимо, корабельные духи переменчивы, как само море…

Судно необходимо привести в порядок. Днище поросло ракушками, и на него покушаются корабельные черви. Чувствую себя неряхой. Ужасно неприятно, сам понимаешь, - в глазах ее уже плясали задорные искорки.

Джек кивнул – наполовину покаянно, наполовину шутя. Да, они действительно идеально подходят друг другу…

И еще одно, Джек, - это уже было произнесено серьезно. – Ни в коем случае не меняй имя корабля. Вместе со старым именем он потеряет и свою душу…

Постой! – выкрикнул пират. – Мы еще увидимся?

На сегодня мое время истекло, - ответила Жемчужина. – Но помни – я всегда здесь, рядом с тобой, мой капитан…

И – словно и не было его чудесной собеседницы…

Едва придя в себя, Джек первым делом отловил своего первого помощника (он едва удерживался на ногах, передвигаясь по палубе причудливыми зигзагами и напевая себе под нос нечто фривольное). Причем отловил в самом буквальном смысле – за шиворот. И зашипел ему на ухо:

Мистер Гиббс, вы в курсе, что у нашего корабля есть душа?

Гиббс вскинул на своего капитана замутненные хмелем безмятежные глаза:

Душа, сэр?... Раз… умеется есть. Как и у … к-каждого корабля…

Вы ее видели? И как часто она появляется? – поинтересовался пират с замиранием сердца.

Да когда как, сэр, - икнув, честно признался Гиббс. – Но после третьей пинты – всенепременно.

Слегка разочарованный Джек отпустил своего верного помощника и друга на все четыре стороны и некоторое время наблюдал, как тот удаляется, раскачиваясь из стороны в сторону и бормоча себе под нос: “Ну и штормяга…” Сам же деловито направился в прямо противоположную сторону.

Очутившись на баке, он воровато огляделся, - не застанет ли его кто-нибудь за этим несолидным и неуместным проявлением нежности по отношению к собственному кораблю, - а затем провел по планширу рукой так нежно, словно это было плечо любимой женщины.

И – было ли тому виной разыгравшееся воображение? – гладкое дерево, несмотря на ночную прохладу, оказалось излучающим совершенно живое, человеческое тепло, а “Жемчужина” мягко качнулась на неизвестно откуда взявшейся, внезапно набежавшей волне.

Джек – не идеальный.

У него слишком много шрамов, от него разит ромом, он стабильно кого-то подставляет и выделяет глаза жженой пробкой, вроде как чтобы не ослепнуть от морского солнца. У него спутанные волосы, спускающиеся почти до поясницы, сношенный до дыр камзол и ржавеющая шпага, которую он упорно забывает сменить. Он может угрюмо молчать и без умолку говорить с разницей между этими действиями в несколько минут, а тебе придется смириться с этим и сделать очередной глоток янтарной жидкости, дабы привыкнуть к таким сменам настроения.

Джек – не обычный.

У него нет четкого распорядка дня, определенного дома на суше, его компас не указывает на север. Он известная персона в каждом порту Карибского моря, стабильно теряет корабль и перемещается по воде на маленьких лодочках с одним парусом и дырами в борту с ладонь. У него острые скулы, темно-карие глаза и хриплый голос, будоражащий душу. Он абсолютно точно связан с потусторонними силами: от него сквозит могильным холодом, а руки вечно горят, будто его лихорадит.

Джек – не правильный.

Это понятно с одного взгляда на его внешний вид и от первых слов, сказанных им при встрече. Ему не нужны официальная работа на какую-либо Корону, со стабильным заработком и огромным списком деяний «не достойных капитана корабля Их Величества». Он вполне доволен жизнью в перебежках, неделях голода и редких объятьях портовых шлюх.

Джек – не сентиментальный.

Он вдалбливает это себе в голову, пытается внушить всем вокруг и подтверждает всеми возможными способами. Только когда пепельная макушка замечается в гуще толпы, он резко падает под стол, забывая захватить шляпу и недопитую бутылку. Перебежками, надеясь, что она не заметит, он подползает к выходу и встает на две ноги только за порогом таверны, тщетно пытаясь вспомнить название города, в котором оказался. Когда за спиной вежливо кашляют и называют по имени, он тихо чертыхается, зажмуривается, заглушая желание заключить девушку за спиной в объятия, и упорно твердит себе о холодности своего сердца.

Джек – не хороший.

Он твердит это слишком часто и слишком тихо, так, чтобы было ощущение, что он поступает правильно, предостерегая, но и не делая этого на самом деле. Когда Суонн, он стабильно отказывается называть ее Тернер, наливает очередную стопку и провозглашает тост за море, он абсолютно точно уверен, что хорошие люди не представляют жен своих друзей голыми и на коленях перед собой. Хорошие этих жен отводят домой, отпаивают горячим чаем и укладывают спать, параллельно рассказывая ребенку этого самого друга о том, какой его папа хороший.

Джек – не дурак.

Он видит в этих рассказах, воспоминаниях и взглядах жестокую насмешку судьбы. Капитаном Голландца должна была стать она, Воробей уверен в этом на сто процентов, только говорить остерегается. Все же с ним пьет самая взбалмошная и непредсказуемая девушка в его жизни.

За корабль.

Задорно вскрикивает Элизабет и опрокидывает в себя десятую рюмку, а потом надевает треуголку Джека и упирается локтями о стол, устраивая голову на ладони. Она смотрит на него своими янтарными глазами и заставляет что-то у него внутри сжиматься, напоминая о существовании пресловутого сердца. А потом он понимает, что девушка видит не его, а тот корабль, за который пила и на котором она целовала его так, как никто до нее.

Джек - не священник/джентльмен/добродетель.

Он доносит хмельную Суонн, в замужестве Тернер, до своей комнаты, не разбирая тот адрес, который она пытается ему сказать, и бросает ее на небольшую кровать. Грубо пихает девушку, заставляя почти безвольное тело пододвинуться к стенке, и укладывается рядом. Руки тянутся к шнуркам корсета, внизу живота давно разгорелся огонь, но что-то бьет в голове набатом. Джек знает, что абсолютно точно не имеет никакого права на светловолосую девушку, от которой даже сейчас веет морским бризом. Поэтому он отворачивается, проклиная Господа, ром и море. Последнее сильнее всего, потому что именно оно забрало у этой девицы мужа на вечность, с уговором встречи раз в десять лет.

Джек – не влюбленный мальчишка, мечтающий о девушке друга; не романтичный парень, который бережет добродетель своей возлюбленной.

Он мужчина, который знает свое место, дорожит девицей за спиной и вздрагивает, когда ее руки обхватывают его талию, а нос утыкается в шею. У него пальцы резко сводит от такой нежности и хочется заключить ее так же в объятия, но страх сковывает движения. Вдруг она отпрянет, если он нарушит такое положение? А потом ее губы касаются его кожи и он срывается, резко разворачиваясь и нависая над ней. Пират хотел быть для нее лучше, чем он есть на самом деле, но Суон, на одну десятую Тернер, это, кажется, совершенно без надобности.

Битва была окончена. Они выиграли, уверена, что были потери, но еще будет время горевать о них позже. Все плыли обратно в Бухту Погибших Кораблей, чтобы отпраздновать свою победу, и чтобы Уилл насладился последним его днем на земле в течение следующих 10 лет.

Элизабет - не собираюсь лгать, она была печальной от того, что он уходит. Она была бы сумасшедшей, если бы не скучала по нему, но она знала, что у него не было другого выбора. Они договорились расстаться как хорошие друзья, хотя. Они согласились, что искра, которая подпитывала их отношения, выдохлась. Часть ее сердце всегда будет его, но он не будет удерживать все, или даже большую его часть.

Нет, теперь она принадлежала другому. В настоящее время она принадлежала некоему капитану, который пьяно впился ей прямо в сердце. Она пыталась отказаться от своих чувств, чтобы сделать вид, что их не было, но это было бессмысленно. Она просто не могла лгать себе больше, она была влюблена в капитана Джека Воробья.

Когда она оглянулась, каверзное пространство, которое было Бухтой Погибших Кораблей, она отметила, что Джека уже не было с ними. Это было странно, потому что она видела, что он разговаривал с Барбоссой, когда она прощалась с Уиллом. Хотя, когда она думала об этом, у нее появилась хорошая идея узнать о его исчезновении.

Извинившись, Элизабет вышла из бухты на корабль, который был больше ее причудливого английского дома, где она жила ранее. Конечно же, как только она поднялась на Черную жемчужину, она увидела свет в каюте капитана. Она не стала стучать, прежде чем войти, она собирается увидеть его, хочет он этого или Нет. Она нашла его с бутылкой рома в руке, он возился с одной из карт Сан Фэна.

Ты знаешь, это моя карта, и я не припомню, что давала тебе разрешение на ее использование, - произнесла Элизабет.

Она была не очень удивлена, когда он даже не посмотрел на нее, прежде чем снова приложил бутылку рома к своим губам. Закатывая глаза, она выхватила ром из его руки, обращая его внимание на себя.

Что ты имеешь против меня и рома? - улыбаясь, она держала бутылку в недоступном для него месте. - Я считаю, что мы выиграли, Джек. Почему ты не празднуешь с остальными?

Он вырвал свой ром назад, а она, зная, что не получит от него ответ, если не вернет его обратно.

Я хотел выпить немного рома.

Элизабет издала смешок где-то между издевательством и смехом.

Я знаю, что ты попадал в более жесткие ситуации, чем эта. Таким образом, действительно, почему ты не хочешь выйти наружу? Разве ты не хочешь проститься с Уиллом?

Я думаю, что ты попрощалась за нас обоих, Лиззи.

В ярости Элизабет сделала шаг назад. Если бы она не знала Джека, она бы подумала, что он ревнует.

Что же ты говоришь, Джек?

Она никогда не видела Джека таким быстрым. Он толкнул ее к двери кабины, его лицо всего в нескольких сантиметрах от ее собственного.

Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, мисс Суонн. Или сейчас вы миссис Тернер? Ведь здесь есть много капитанов, у которых не будет никаких проблем с браком с нашим любимым королем.

Элизабет с трудом сосредоточила внимание на губах Джека, которые были в нескольких сантиметрах от ее лица. Она чувствовала ром в его дыхании, и от этого ее бросало в жар. Почему он думает, что она и Уилл поженились?
Разве что... нет, этого не могло быть. Когда она говорила о ее прощании с Уиллом, она дала быстрый поцелуй в губы. Там не было ничего романтического или намека на это. Это было просто до свидания, больше ничего. Но зачем об этом беспокоится Джек? Подняв глаза, чтобы встретиться с его глазами, она видела взгляд, прикованный к ее собственным устам, что она собственно и делала минут назад. Она дразнила его своей улыбкой.

Ты знаешь, Джек, ты, оказывается, ужасно ревнуешь.

Глаза Джека округлились.

Я завидую молодому Уильяму? Зачем? Он получает только один день в каждые десять лет, чтобы провести его с законной женой. Остальное время его окружают лица мертвых. Не очень живая компания. Чему тут ревновать, цыпа?

Элизабет приблизилась к Джеку.

Уилл и я не состоим в браке, Джек. Это был просто поцелуй на прощание. Его сердце привязано к "Голландцу", и даже если бы этого не было, мое сердце выбрало другого человека.

Ну, я уверен, что бедный парень просто умирает от того, чтобы услышать от его любимого Короля Пиратов признания ему в вечной любви к нему, чтобы они могли жить долго и счастливо и все - ерунда. Так, почему бы тебе просто не уйти и на ночь оставить меня с картой?

Моя карта, Джек, и я не могу уйти, оставив ее у тебя. Я все равно вернусь обратно. Я всегда возвращаюсь обратно, Джек. Я люблю тебя.

Когда он открыл рот, чтобы ответить, Элизабет решила, что она услышала достаточно. Она прервала его комментарий, сократив минимальное расстояние между ними, и прижалась губами к его губам. Она боялась его реакции, но ее страх исчез, когда она почувствовала, как его губы двигались против ее собственных. Они были на вкус как ром, море, и то, что было однозначно - Джеком. Ее руки нашли свой путь к его груди и медленно скользили под мягким постельным бельем его рубашки. Она провела ладонью по его груди и почувствовала, как он ухмыляется ей в губы.

Мне нравится. Что ты чувствуешь, цыпа?

Дерзость сочилась из его заявления, она хлопнула его легонько по груди.

Заткнись и продолжай меня целовать. Это приказ от твоего короля.

Она думала, что он будет сопротивляться ей, но на этот раз он действительно слушал ее. Его губы возвращаются к ее губам. Дальше она помнила размыто. Она чувствовала бороду Джека на своей шее, прохладу листов на своей коже, его язык, который раздвигал свой путь вниз к ее животу, как краткая боль переходит в огромное удовольствие.

Когда солнце ушло за горизонт, Элизабет осталась на Жемчужине, блаженствовать в первый раз за последние годы. Она знала, что она должна была оставить все это и бежать прочь, но она была слишком упряма. Положив голову на грудь Джека, он положил свою руку ей на талию. Она улыбнулась, он вырисовывал узоры на спине.

Лиззи... – произнес Джек. Подняв на него глаза, она вопросительно взглянула. - Я думаю, что мы договоримся между собой, дорогая.

Капитан галеона “Рассвет” Натаниэль Хаук сидел на борту корабля, провожая флегматичным взглядом багровый диск солнца, медленно погружающийся в сонное море.

— Кэп, вы в порядке? – тихо спросил старпом Френсис.

Френсис прибился к команде пару месяцев назад, когда власти Фале де Флер всерьёз заинтересовались его финансовыми махинациями. Ему пришлось покинуть город на одном из торговых кораблей. По воле случая, этот корабль был атакован “Рассветом”. Команда торговцев была разбита, однако Френсис так отчаянно боролся за собственную жизнь (четыре матёрых пирата, пытавшихся выбить у него саблю, были досрочно отправлены к морскому дьяволу), что Натаниэль проникся к нему искренним уважением и сумел убедить бойца продолжить плавание под “Весёлым Роджером”.

— Вы недовольны последним набегом? – поинтересовался старпом.

— Ребята хорошо поработали, — пробормотал Хаук, — теперь у нас есть деньги и на починку корабля, и на выплату жалования команде, да и ещё останется.

Френсис пожал плечами и спустился в каюту, откуда доносились не вполне цензурные, но очень весёлые песни.

Капитан провёл рукой по шершавой доске перил и посмотрел на звёздное небо.

С тех пор, как Натаниэль и его подружка уничтожили легендарную “Чёрную Жемчужину” с помощью артефакта инков, в жизни капитана не происходило подобных ярких событий. Конечно, эта победа здорово подняла его авторитет, что помогло ему набрать отличную команду, но с недавних пор жизнь Хаука всё больше казалась ему чередой серых дней, мало отличающихся друг от друга. Ему быстро наскучили однообразные набеги, но он ничего не говорил членам команды – парни сочли бы это проявлением слабости.

— Да что с тобой такое, парень? – прошептал Натаниэль.

Море полностью поглотило дневное светило, и Хаук спустился в свою каюту.
Через минуту дверь каюты, в которой пираты праздновали победы, приоткрылась и оттуда высунулась чья-то вихрастая голова. Окинув нетрезвым взглядом палубу, голова прокричала “Айда на воздух!!!” и головорезы дружно высыпали наверх.

Солнечный луч, щекотавший глаза Хаука, заставил-таки его подняться, дважды зевнуть и одеться. Капитан ещё раз взглянул в иллюминатор и вышел из каюты.

— Ма-а-а-ть…

То, что предстало перед его взором, заставило Хаука замереть на месте. Палуба представляла собой натуральное средневековое поле брани: весь дощатый пол был усыпан телами пиратов, а в воздухе, несмотря на свежий ветерок, витал мощнейший запах винных паров. Когда Натаниэль попытался подняться на мостик, он споткнулся обо что-то мягкое. “Мягкое” не заставило себя ждать и сквозь крепкий здоровый сон пообещало потом поймать и вместе с друзьями отделать так, что мама не узнает. Хаук не придал этому особого значения – его взгляд внимательно изучал паруса.

Купленные всего неделю назад белоснежные хлопковые паруса были исписаны редкостной похабщиной. Апофеозом явилась надпись на самом верхнем парусе: “Здесь был Дж…”. Сразу под парусом, запутавшись ногой в крепёжном канате, висел вниз головой Джон Уоттерс, корабельный повар. Всерьёз испугавшись за здоровье повара, Хаук проворно забрался наверх и из гуманистических соображений перерезал канат. Тело со свистом ухнуло вниз. Капитан спустился и встал около подающего признаки жизни кока.

— Уоттерс, какого чёрта?!!

Левый глаз кока медленно приоткрылся и сфокусировался на Хауке. Лицо повара расплылось в улыбке:
— Люсия, ты всё-таки пришла…пойдём, старина Джон покажет тебе кухню… — Уоттерс попытался встать на ноги, но наступил в лужу разлитого рома. Хороший удар о стоящую рядом пушку выключил сознание любвеобильного кашевара.

Потратив около двух часов, Натаниэлю удалось привести в чувство треть команды. Остальные были аккуратно уложены в общей каюте.

— Капитан, простите, у вас не будет водички попить? – начал было шатающийся штурман, но, нарвавшись на весьма выразительный взгляд, забыл о своей жажде. Хаук смилостивился, обнял беднягу за плечо и подвёл к борту:

— Cмотри, Джозеф, — кэп указал на поверхность моря, — Что ты видишь?

Штурман с огромным трудом проморгался и вперил взгляд в воду. Неожиданно он вскрикнул:

— Кэп, там рыбки! Там жёлтые рыбки, и их очень много!

Брови Хаука удивлённо взлетели вверх, и он уставился сначала на штурмана, затем на море. Не обнаружив в прозрачной воде ничего похожего на рыбок, тем более жёлтых, Натаниэль сделал правильный вывод о состоянии Джозефа, и тот пополнил когорту отдыхающих в общей каюте.

— Значит, так, — начал капитан, собрав вокруг себя способных прямо стоять и трезво мыслить, — Благодаря вашим вчерашним выходкам, — кэп указал на паруса, — любой встреченный нами торговый корабль мы возьмём без боя: команда помрёт со смеху, увидев наши паруса. Запасных у нас нет, поэтому плывём до Тортуги, идём на верфь, покупаем паруса и сразу на корабль.

— Да, кстати, поход в таверну и тому подобное – верный способ вылететь из команды. На верфь – и обратно. Всем всё ясно?
На палубе раздалось на редкость жизнерадостное “Угу” и члены команды занялись своими обязанностями.

Пришвартовавшись у причала, Хаук отправил часть команды на верфь, а сам по обыкновению пошёл оплачивать стоянку корабля.

Навстречу ему уже бежал низенький толстый человечек.

— Приветствую вас на Тортуге, капитан. С вас 25 монет.

— Какого чёрта?!! В последний раз это стоило 5 монет, — негодованию Натаниэля не было предела, — На Тортуге гражданская война и вы повысили налоги? Или тебе просто мало, старый пройдоха?!!

— Капитан, на этой неделе в городе много уважаемых людей, и…
— Ах, вот, значит.…А капитан Натаниэль Хаук уже не относится к числу известных и уважаемых людей, да? – вскипел Хаук.
— Нет, что вы, дело вовсе не в вас…
— Тогда в чём же дело?!!
— Капитан, ваши паруса…

Хаук оглянулся на свой корабль: в этот момент по причалу гуляла маленькая девочка со своей степенной мамой. Мама смотрела строго перед собой, а вот девочку явно заинтересовало буйство красок на парусах. Натаниэль поблагодарил Бога за то, что девочка не умеет читать, но любопытное создание уже дергало маму за рукав и что-то спрашивало о нарисованном на парусе предмете. Мама резко покраснела и решительно направилась к говорящим.

— Вот чёрт… — вырвалось у Хаука.

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?!! – вместо приветствия начала дама.

Хаук уже открыл рот, чтобы сказать дамочке, что не надо шляться по портам и разглядывать корабли, но расторопный начальник порта шепнул капитану, что это не кто иная, как жена губернатора. С дочкой.

— Э-э-э, видите ли, — замялся Хаук, — мы — пираты, а это…это…а это кость с нашего флага. Да, точно, это кость!
— Кость? – недоверчиво прищурилась жена губернатора.
— Ага. Ну, знаете ли, “Весёлый Роджер”, череп, кости…
— Вот видишь, доченька, — даму явно устроило подобное объяснение, — это кость. С флага.

Когда парочка удалилась, Хаук облегчённо вздохнул, но тут удар нанёс начальник порта.
— 25 монет, плюс 30 монет за нарушение общественного порядка, итого – 55 монет. Капитан?
“Плюс 50 монет за избиение начальника порта” – пронеслось в голове у Хаука.

Только наличие неподалёку вооружённой стражи городских ворот уберегло начальника порта от получения травм, несовместимых с жизнью. Натаниэль чертыхнулся, отсчитал скряге 55 монет и направился к верфи.

Часть 2

— Мда, сплавал за парусами, — угрюмо пробормотал Хаук, взвешивая на ладони кошелёк. – Жалование им, что ли, понизить…

Натаниэль твёрдым шагом приближался к верфи, но, когда он проходил мимо таверны, дверь с грохотом распахнулась, оттуда с диким воплем вылетел один из членов команды и сбил капитана с ног.

-…Джек, а ведь я предупреждал насчёт походов в таверну, — буркнул Хаук, отряхиваясь.

— Кэп, они первые начали, правда! Мы с Пабло шли на верфь, — начал оправдываться пират. – Мы храбро сражались…

— Да-да, молодцы. Всех побили, или там кто живой остался? Пабло ещё там?

Дверь снова распахнулась. На этот раз в проёме показался человек, отчаянно упирающийся вытянутыми руками в косяк.

— Кэп, смотрите! Они меня не выкинут! Хорошо, что эти амбалы не знают, что я боюсь щекотки…ой…

Один из вышибал шумно почесал затылок, пожал плечами и с силой ткнул Пабло двумя пальцами под рёбра. Тот глупо хихикнул и тут же пропахал носом ступеньки.

— Могу я узнать, какого дьявола вы забыли в таверне?!! – взорвался Натаниэль.

Джек потупил взор и украдкой поглядывал на капитана, а Пабло начал расстроенно ковыряться в разбитом носу.

— Ну что за команда, — пробормотал Хаук, с омерзением глядя на начинающего анатома. – Так, идёте на верфь, понятно, НА ВЕРФЬ, и ждёте меня там. Ясно?

— Хорошо, кэп. – Пираты, поддерживая друг друга, поплелись по направлению к верфи.

Натаниэль вошёл в таверну, сел за свободный стол и принялся изучать посетителей.

Как обычно, в таверне было много народу. Большинство из посетителей – пираты, желающие наняться на службу. Хаук поблагодарил Бога за то, что его команда в полном составе и не придётся набирать этот сброд. Остальные – офицеры, контрабандисты, готовые привезти что угодно, и просто странники.

За столиком у лестницы на второй этаж сидел старый одноглазый пират и лениво ковырялся в том, что здесь называли “фирменным блюдом”. За соседним столом человек с на редкость усталым взглядом пытался научить говорить своего попугая. Судя по измученному виду последнего, ему это очень не нравилось.

— Ну, птичка, скажи: ”Пи-аст-ры”! – взмолился хозяин.
— Кааар…
— Тупая птица! – в сердцах произнёс хозяин и встал из-за стола. – Господа! Кому нужен попугай? Всего лишь 5 монет, господа!

— Слушай, а зачем ты его продаёшь? Хорошая пташка. Красивая, — Хаук почесал попугаю голову, птица блаженно зажмурилась.
— Красивая, — не стал спорить хозяин.
— Зелёная, — продолжил Хаук.
— Ага, — согласился любитель животных.
— Так чего продаёшь-то? – поинтересовался капитан.
— Сударь, простите, как вас..?
— Натаниэль Хаук.
— Рауль Крист. Так вот, Натаниэль, — Крист доверительно наклонился к собеседнику и прошептал в самое ухо, — Она тупая.
— Так, ясно. 5 монет? – Хаук протянул деньги.
— Она твоя, приятель! – радостно воскликнул Рауль.

Убрав монеты, он подсел поближе к стойке и заказал выпивку. Хаук сел на его место, его взгляд упал на парня, сидящего за столиком в углу. Тот был довольно просто одет, смотрел на попугая и ехидно улыбался. Хаук пожал плечами и перевёл взгляд на птицу.

— Ну, что скажешь?
— Каар…
— Гениально, — вздохнул капитан. – Это значит “да”?
— Каар…
— У вас свободно?

Хаук удивлённо поднял глаза: перед ним стоял тот парень и продолжал довольно улыбаться.

— Подкрался незаметно… — недовольно произнёс Натаниэль. – Садись. Только птицу не пугай, понял? Нервная она.

Попугай в подтверждение этих слов хрипло каркнул и справил нужду. Прямо на стол.
— Дьявол! Я ж сказал, не пугай!!!
— А я — то тут при чём? – справедливо возмутился парень.
— А, ладно. Он прав, – заметил Хаук.
— Кто?
— Да вот он, — Хаук указал взглядом на пьющего за его счёт Рауля. – Птица и вправду тупая.
— Зря вы так, — укоризненно сказал парень. – По-моему, вполне смышленое создание.
— Да? – искренне удивился Натаниэль, пытаясь рассмотреть в птичьих глазах хотя бы зачатки разума.
— Не, ну правда. Я докажу, если дадите мне одну монету…
— Ага, сейчас. А ещё компас, подзорную трубу, корабль, да?!!!
— Это не для меня, — обиженно заявил парень. – Это для старого пирата… — он указал на старика.
Хаук посмотрел на одноглазого: тот, ковыряясь в еде, погнул вилку и непонимающе смотрел на торчащие в разные стороны зубья.

— Да, такому грех не помочь, — нехотя согласился Хаук и протянул парню монету.

Тот подошёл к одноглазому и предложил обменять остатки еды на монету. Старик, проверив подлинность дублона, довольно улыбнулся и встал из-за стола, смахнув рукавом выпавшие зубы.

Парень вернулся на место, поставил тарелку перед собой, вылил туда стакан воды и принялся всё это размешивать.

Хаук наблюдал молча, затем не выдержал и поинтересовался:
— Я вот думаю, кто умнее – ты или птица?..

Парень обиженно хмыкнул.

— Поставьте птицу на середину стола.

Хаук сменил дислокацию пташки и нетерпеливо спросил:
— Ну и?..
— Смотрите.

Юноша осторожно поднял наполненную тарелку прямо над птицей и резко перевернул вверх дном. Адское месиво накрыло попугая с головой. Птица в ужасе замерла, затем медленно открыла один глаз, капитану показалось, что пташка набрала воздуху в грудь, после чего попугай выдал такую тираду, что все посетители замолчали и удивлённо посмотрели на их столик.

— Даже я так не умею…- потрясённо выдавил Хаук.
— Он…он говорит! – Крист удивился не меньше капитана.
— Я ж говорил, умная птичка, — улыбнулся парень.
— Ну да, — согласился Хаук. – Слушай, а тебя как зовут-то?
— Сэл. Сэл де Орте.
— Знакомая фамилия…- наморщил лоб капитан.
— Я раньше был дипломатом на Дувезене, — сообщил Сэл.
— Точно! А чего уехал? Хороший город.
— Вскрылись мои связи с контрабандистами, — де Орте поморщился, — и мне предложили уйти самому.
— А на корабле работать можешь? – лениво поинтересовался Натаниэль.
— Могу попробовать, — ответил Сэл и покосился на попугая. Тот злобно сверкал глазами. – Его тоже берём?
— Ну да. С ним весело. Птица, к ноге…гм…на плечо.

Попугай взмахнул крыльями, забрызгав липким месивом сидящих рядом, и грациозно приземлился на плечо Хаука.

— Чё-то запах тут странный, — Хаук огляделся по сторонам.
— Кэп, — де Орте выразительно посмотрел на попугая. – Вы бы его помыли…
— Верно. Трактирщик, графин воды!

Устроив птичке холодный душ, Хаук и де Орте вышли из таверны.

Часть 3

— Давно ты покинул Дувезен?

Хаук и де Орте стояли у входа в таверну, ожидая, пока соберётся вся команда. Натаниэль время от времени передёргивал плечами, так как попугаю несказанно нравилось искать что-то в его волосах, а Сэл сидел на ступенях, вырезая на старых досках замысловатые каракули.

— Около месяца назад, — откликнулся он, — парочку моих знакомых контрабандистов всё-таки накрыли власти. Губернатору Дувезена показалось странным, что всё это время они так легко проворачивали свои дела у него под носом, солдаты слегка их припугнули и ребята честно признались, что им помогал дипломат.

— Можно подумать, на Дувезене один дипломат, — хмыкнул Хаук и тут же едва слышно застонал: попугай вырвал у него достаточно большой клок волос.

— Кажется, он собирается свить гнездо, кэп, — улыбнулся де Орте.

— Ещё пара таких попыток, и это гнездо станет последним, что он увидит, — пробурчал Натаниэль и провёл рукой по волосам. – Пригнись!

Сэл инстинктивно сжался, над его головой пролетел кто-то из недавних посетителей таверны. Кувыркнувшись пару раз, забулдыга кое-как поднялся и начал отряхиваться. Из таверны, задев де Орте, вышел человек в белой сорочке, залитой чем-то, напоминающим ром, и направился к завсегдатаю, который едва стоял на ногах. Остановившись в паре шагов от него, мужчина достал шпагу и приставил её к шее противника, медленно покачивая лезвие в такт движениям нетрезвого тела. Поправив шляпу, теперь почти окончательно скрывшую его лицо от Хаука и де Орте, он произнёс:

— Ты испортил мою одежду. Не думаю, что у тебя хватит денег расплатиться.

— Но он испортил мою сорочку, — не оборачиваясь, произнёс незнакомец. Теперь он умрёт.

Забулдыга звонко икнул и медленно повалился на землю, подняв облачко пыли.

— Как же я их ненавижу, — пробормотал мужчина и убрал шпагу. – Каждый божий день…они никогда не меняются. Никогда.

— Никогда не меняются… — пробормотал Сэл и нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить… — Ле Гран?

Незнакомец обернулся и посмотрел на сидящего на лестнице де Орте.

— Сэл? Чёрт, это и вправду ты! Какого чёрта ты здесь забыл, друг? – тот, кого Сэл назвал ле Граном, шагнул к нему, стремясь обнять старого друга, но де Орте остановил его жестом.

— Друг? – Сэл скривился. – Не смеши меня. Вы предали меня. Из-за вас я потерял пост дипломата. Кстати, очень даже неплохой пост. Когда мы договаривались о сотрудничестве, вы обещали, что, даже если вас поймают, вы не расскажете о связи со мной, — ле Гран хотел что-то сказать, но Сэл снова остановил его и поднялся, начав медленно расхаживать вокруг собеседника. – И что же случилось потом? Одним прекрасным утром я вышел из своего дома на Дувезене, ко мне подбежал мой друг из городской охраны, и знаешь, что он сказал мне?

Ле Гран непонимающе уставился на Сэла, Хаук с интересом переводил взгляд с одного на другого, ласково зажав клюв попугаю, который, похоже, поставил своей целью вырвать у Натаниэля все волосы.

— Он сказал мне, — де Орте остановился и посмотрел на ле Грана, — что один из твоих людей рассказал губернатору о том, что мы сотрудничаем на протяжении последних двух месяцев, что я помогал твоим людям улаживать проблемы с властями и прикрывал их. И теперь, если меня поймают, я разделю судьбу контрабандистов. Мне пришлось покинуть остров на первом попавшемся корабле, мой чудный дом отдали местному ростовщику, который ненавидел меня…впрочем, как и я его. И теперь я здесь. Снова как человек без имени и без дома. Так что, не называй меня другом, — Сэл прищурился, — предатель.

Ле Гран побагровел, резко выхватил шпагу и приставил лезвие к щеке де Орте.

— Ты не смеешь называть меня предателем! Ты не знаешь всего, что случилось! Ты… — ле Гран осёкся, услышав характерный щелчок над правым ухом.

Прикосновение холодного ствола к виску вывело ле Грана из оцепенения, он убрал шпагу и сделал шаг назад.

— Ты должен выслушать меня, — произнёс он, не сводя глаз с де Орте.

— Минутку, — вмешался Натаниэль, — Сэл, раз я только что чуть не вынес этому господину мозги, может быть, ты представишь нас друг другу?

— Конечно, — де Орте вздохнул, — Натаниэль, это Джеймс ле Гран, лидер одной из групп контрабандистов и человек, которого я раньше считал другом, — ле Гран фыркнул, де Орте повернулся к нему и продолжил, — Джеймс, это Натаниэль Хаук, капитан галеона «Рассвет».

Джеймс вопросительно посмотрел на де Орте, тот равнодушно пожал плечами, и ле Гран заговорил.

— В тот день, когда солдаты накрыли нас в тайнике, они вынесли всё, что там было, и арестовали всех моих людей. Мне удалось скрыться, хоть моя свобода и стоила жизни двум моим людям. Позже одного из наших отпустили из-за личной симпатии губернатора, — заметив удивление на лице де Орте, Джеймс отмахнулся, — долгая история, потом. И вот то, что я узнал от него.
Всем тем, кому удалось выжить, теперь вряд ли удастся выбраться из тюрьмы, но есть новости и похуже. Я уже сказал, что солдаты вынесли из нашего тайника всё. Там был и тот маленький сундук с золотыми статуэтками, украденными у губернатора. Дело в том, что начальник охраны оставил его себе и доложил губернатору, что сундук теперь находится у беглого дипломата, у некоего Сэла де Орте.

Де Орте задумчиво провёл пальцем по лезвию одного из своих небольших ножей.

— И ещё, — ле Гран помолчал, затем произнёс, — я не выдавал тебя.
Сэл посмотрел на Джеймса, кивнул и пробормотал:
— Всё в порядке.

— Какие теперь планы, Сэл? – поинтересовался Хаук, вглядываясь в лица прохожих, безуспешно пытаясь найти хоть кого-нибудь из команды.
— Пока я всё ещё член экипажа твоего корабля, — улыбнулся де Орте, — ты капитан, куда скажешь, туда и поплывём.
— А как же эта история? Теперь за тобой могут охотиться солдаты Дувезена.
— Думаю, уже охотятся, — ухмыльнулся Джеймс. – Вы не против, если я поплыву с вами? Мне теперь тоже нечего терять.
— Только если ты понравишься моему попугаю, — строго предупредил Хаук.
Де Орте не выдержал и расхохотался.

— Кэп, а ведь никто из команды так и не подошёл, — вспомнил Сэл.
— Кажется, я знаю, где они, — произнёс Хаук, не отводя взгляда от здания верфи, вокруг которого начали собираться люди.

Часть 4

По дороге к зданию верфи Сэл купил у уличного торговца шляпу, сославшись на жару и боязнь получить солнечный удар. Джеймс обеспокоено смотрел на собравшуюся у верфи толпу.

— Интересно, что тут такое? – пробормотал он, когда компания практически подошла к зданию.
Хаук огляделся. Вокруг верфи собралась толпа и весело улюлюкала, показывая пальцами на крышу. Натаниэль поднял взгляд, и. Прищурившись, рассмотрел на крыше фигуры своих солдат.

— Отличная у нас команда, кэп, — усмехнулся де Орте, проследивший за его взглядом.
Сквозь толпу попытался пробиться человечек небольшого роста с заметным кровоподтёком на левой скуле.

— Пропустите, — вопил он, расталкивая всех локтями, — да пропустите же!

Ле Гран, которого человек толкнул последним, поднял его за воротник сорочки, оттащил за пределы толпы и процедил, поставив на землю:
— Стой здесь.
— Но я…

Джеймс многозначительно взглянул на парня и вернулся к друзьям.

— Так что тут творится? – поинтересовался де Орте, наблюдая за тем, как матросы затащили на крышу верфи якорь и с хохотом привязывали его к козырьку.

— Эти бравые парни, — поведал человек, стоящий рядом с Сэлом, — влезли на верфь и обнаружили на втором этаже тайник с ромом, ты представляешь? – его глаза заблестели и он уставился в одно из открытых окон.
— И?
— И они время от времени кидают бутылки в толпу! – радостно взревел мужчина и попытался пробраться поближе к зданию.

Де Орте протолкнулся к Хауку и ле Грану.

— А я всего лишь послал их за парусами, — пробормотал Натаниэль…
— Зато они… начал Сэл и запнулся: кто-то толкнул его в спину.
— Да дайте же мне пройти! – настойчивости паренька не было предела. Джеймс вздохнул, стукнул его рукоятью пистолета в висок и положил бессознательное тело в тенёк, подальше от толпы.
— Кэп, когда мы собирались отплывать? – спросил де Орте и тут же добавил, — Смотрите!

Из окна второго этажа под вой толпы вылетела бутылка с ромом. Часть народа сразу ринулась к месту предполагаемого падения. Наиболее ловкий страждущий подпрыгнул, поймал в воздухе склянку и радостно завопил, после чего был молниеносно сбит с ног подбежавшими товарищами, нещадно бит и лишён своего честно пойманного сокровища.

Один из матросов наконец-то заметил в толпе Хаука и завопил:
— Кэп! Мы достали паруса! – в подтверждение своих слов он попытался скинуть вниз большой кусок парусины, но запутался в нём и под встревоженный вздох толпы свалился вниз.

Натаниэль подошёл к матросу, помог ему подняться и поинтересовался:
— Ты цел?
— Конечно, — матрос пару раз звучно хрустнул шеей, заставив вздрогнуть стоящих рядом, и повторил: — Кэп, у нас есть паруса.
— Я вижу, — одобрительно кивнул Хаук, — а как…
— Да дайте же мне пройти!!! – крик затих в толпе, и, к радости Джеймса, пока не повторялся.

Из окна вылетели одновременно две бутылки, заставив толпу отхлынуть от здания.

Де Орте уселся на освободившуюся скамью, стоявшую прямо у входа, и произнёс:
— Предлагаю забрать паруса и вернуться в таверну, кэп.
— Хорошая идея, — ответил Хаук, посмотрел на раскачивающийся высоко над входом якорь и хотел что-то сказать, но матрос перебил его:
— Я могу пойти в таверну и велеть остальным дождаться вас, — предложил он, с надеждой глядя на здание таверны.
— Ладно, Френк, — махнул рукой Натаниэль, — ждите нас в таверне.

Матрос кивнул и умчался к вожделенной цели.

— Ребята, — прокричал Хаук, — а ну выползайте оттуда все! Прямо сейчас.

Из окна второго этажа показался кусок корабельного каната, заспанный матрос проследил, чтобы конец каната коснулся земли, затем попытался быстро спуститься на нём, не меняя рук.

Через пару секунд такого спуска он вскрикнул, и, на лету потирая обожжённые ладони, рухнул вниз.

Джеймс двинулся к нему, но тот знаком дал понять, что всё в порядке, поднялся и принялся отряхиваться.

Идея подобного спуска показалась заманчивой ещё одному временному обитателю второго этажа. Он взялся за канат, лихо перекинул ноги через подоконник, через мгновенье с воплем разжал руки и свалился на мирно отряхивающегося друга.

— Джек, ты в порядке? – поинтересовался он. – Если бы не ты, я бы упал на землю… спасибо, друг.

Джек с трудом поднялся, выругался, вызвав искренние аплодисменты толпы, и, прихрамывая, удалился отряхиваться подальше от верфи.

Хаук хотел зайти внутрь, как вдруг кто-то неуверенно похлопал его по плечу.
— Простите… позвольте мне пройти.
Натаниэль удивился живучести паренька и поинтересовался:
— Ты кто?
— Я, — парнишка утёр рукавом кровавые сопли, — я хозяин верфи.

Хаук ошеломлённо осмотрелся по сторонам в поисках хоть какой-то поддержки. Джеймс, присвистывая, скрылся в толпе, а сидящий на лавочке де Орте надвинул шляпу на глаза и притворился спящим.

Натаниэль вздохнул и спросил:
— Сколько мы должны за паруса?
— Паруса?!! – хозяин верфи обвёл взглядом здание, — Вам придётся заплатить и за ремонт!
Из верфи вышел последний матрос, подошёл к говорящим и предложил:
— Двести монет. Мы дадим тебе двести монет.

Де Орте подозвал Джеймса, и они оба принялись спорить, кто сильнее выпучил глаза – Хаук или хозяин верфи?

— Двести монет? – одновременно произнесли Натаниэль и парнишка.
— Да, — матрос незаметно подмигнул Хауку.
— Я согласен! – завопил хозяин и, не дожидаясь, пока матрос передумает, схватил мешочек с монетами и исчез в здании.

Де Орте, потянувшись на лавке, посмотрел вслед удаляющейся толпе и произнёс:
— Я впервые вижу матроса, который бы так легко расстался с такими деньгами.

Матрос напоролся на требующий объяснений взгляд Хаука и буркнул:
— Это его деньги…мы нашли тайник в стене второго этажа.

Хаук рассмеялся:
— Вот за что я люблю свою команду.

— Парни, конечно, молодцы, — констатировал де Орте, — но теперь нам надо убраться отсюда, и чем быстрее, тем… — Сэл замолчал и посмотрел на тыльную сторону своей ладони, на которой быстро увеличивалась горка опилок. Де Орте медленно перевёл взгляд наверх, и, заметив угрожающе раскачивающийся якорь, выругался:

— Вот чёрт! – де Орте отпрыгнул от лавочки и выронил пистолет, на который спустя мгновенье обрушился якорь.

Джеймс посмотрел на поднимающегося с земли Сэла, затем на якорь, вокруг которого медленно оседала пыль…

— Де Орте, — обратился к переводящему дух Сэлу Хаук, — Представь, если бы тебя сейчас зашибло. Что бы мы с ле Граном написали на надгробной плите?

— Может быть, — Джеймс почесал подборок, выражая крайнюю степень задумчивости, — «Доблестно погиб на суше от упавшего с небес якоря»?

— Спасибо, парни, я всегда в вас верил, — усмехнулся Сэл, — Так, хорошо, я встречу вас в таверне, мне надо зайти в магазин и купить пистолет взамен этому, — он указал взглядом на видневшуюся из-под якоря рукоять пистолета.

— А мне нужно посетить ростовщика перед отплытием, — объявил Джеймс.
— Увидимся в таверне, — отсалютовал Хаук.

Апд. 2 Конкурс продолжается.

8. Рисунок "Русалочка или Бегущая по Волнам"
Жанр: Флафф, или «Мир-Свет-Май!»
Жанр комментариев: Юмор, Пародия, Романтика; возможен Стеб.

6. Фик "Почему бы нет?"
Действие происходит после ПКМ 3. Послетитровая сцена не учитывается.
Персонажи: Уилл/Элизабет, Джек/Элизабет.
Жанр: приключения, романтика

7. Фик "Возвращение"
Каждому из нас может выпасть Великое Сокровище, и так важно правильно им распорядиться.
Персонажи: капитан Уильям Тернер (это он размышляет и вспоминает)
Жанр: размышлизмы

9. Фик "Шлюпку на воду"
Как можно изменить ПКМ3, что бы Джеймс Норрингтон остался жив?
Элизабет/Норрингтон, Элизабет/Уилл, Джек, Джонс, морепродукты, пираты.
Жанр: приключения, романтика

Клипы

1. "Adagio"
Саммари: Светская жизнь – не то, что ей нужно. Это Элизабет поняла после того, как случайно ее судно пересеклось с кораблем отважного пирата. Девушка бежит из Порт-Рояля, чтобы разыскать того, кто ей мил. Но капитан Джек Воробей не так прост. Чтобы остаться с ним, Элизабет придется побывать в шкуре обычного матроса, поучаствовать в опасных битвах, побороться с соперницами и добиться освобождения любимого из лап Ост-индской компании.

2. "Believe me"
Именем короля лорд Катлер Беккет арестовывает Элизабет за помощь пиратам. Цена ее освобождения – компас, который предстоит добыть Уиллу, чтобы вернуть возлюбленную. На пути к цели ему встретится множество опасностей – прислужники самого Дэйви Джонса, китайские пираты, пираты-призраки, ураганы и даже свирепые дикари, которые подчиняются… графу Дракуле.

3. "Eleos"
С помощью подсказок Джек и команда собираются найти Святой Грааль. Но и за подсказки нужно бороться. В том числе, преодолевать времена и пространства и сражаться с врагами из чужих миров. Eleos – с греческого переводится как сострадание, милосердие. И по-настоящему милосердна судьба будет к тем, кто искренне любят друг друга. Именно им достанется желанное сокровище.

4. "Enta el hayat"
Дэви Джонс убивает Уилла Тернера, но и сам вместе с кораблем исчезает в морской пучине. Спустя три месяца он неожиданно для всех возвращается. Джек решает помочь убитой горем Элизабет отомстить за гибель ее мужа. Элизабет становится полноправным членом команды и проходит обряд посвящения в пираты, после чего призывает Братство к новой войне с Дэви Джонсом.

5. "Iagapiinezali"
Джек и Элизабет, как заправские пираты, ищут путь к Дальним Вратам, за которыми находится другой мир, мир свободный, без границ. Как обычно, ради такой великой цели нужно бороться до конца. А среди врагов – разъяренный Дэйви Джонс, у которого Джек наглым образом стащил нужную карту, и Уилл, у которого все тот же Джек не менее наглым образом увел Элизабет.