Реформа московского здравоохранения. Реформы здравоохранения
В.А. Жогов
Не могу без содрогания смотреть на то, что делают и что уже сделали со здравоохранением наши реформаторы сейчас, сегодня. За что население стало смотреть на медиков с ненавистью?
Я вспоминаю, как 12 февраля 2004 года, выступая перед доверенными лицами, В.В. Путин, отвечая на вопрос о своем видении дальнейшего развития российского здравоохранения, сказал, что ему хотелось бы, чтобы медицинские учреждения получали деньги не за сам факт своего существования в природе, в городе или на селе, а за качество и количество оказываемых услуг.В этом В.В. Путин видел решение проблем здравоохранения.
Казалось бы все правильно.
Однако эта правильность оказалась глубоко ошибочной Сразу же были организованы плановые задания как для медучреждений, так и для каждого врача.
И как только медикам стали платить за качество и количество оказываемых услуг, то – есть как только медицина была переведена на сдельную оплату труда, так тотчас она из хронически больной превратилась в падающую в тартарары.
Да, да, да.
Во – первых, сейчас врачи стремятся обслуживать больных, требующих минимального внимания, минимальной затраты времени, но всегда с хорошими результатами. Поэтому появились случаи отказа от обслуживания тяжело больных, больных с неясным диагнозом, с сомнительным прогнозом или требующих длительного лечения.
Во – вторых, это привело к появлению приписок к выполненным медицинским услугам, что извращает показатели заболеваемости, болезненности населения. Появились пациенты с ложными диагнозами, непоказанными им лабораторными, инструментальными обследованиями, оперативными вмешательствами и т. д. и т. п. и все это ради показателей.
Появился лозунг: главное заплати – а болезнь мы придумаем!
Страховая медицина!
Ее введение во времена Горбачевской перестройки задумывалось, как способ дополнительного увеличения оплаты труда медработникам, как бы добавка к бюджетной статье «зарплата» за счет предприятий, учреждений, где работают заболевшие.
А что получилось?
Во – первых, появился весьма многочисленный, очень дорогой, далеко не безвредный и совершенно ненужный посредник в здравоохранении. - Во – вторых, это она, страховая медицина, введя в начале своей деятельности так называемые субсидии, перечисляя их каждому лечебному учреждению, вольно или невольно привела к ссоре при дележе этих субсидий между отделениями внутри больницы. И как результат ссоры – распад когда – то цельных районных, городских больниц на отдельные мелкие и мельчайшие но самостоятельные учреждения со своим бюджетом, главными врачами, их замами, бухгалтерией. В результате вместо единой районной больницы появились такие медучреждения как стационар, поликлиника, детская больница, роддом, скорая медпомощь и т.д. А то, что не смогли разделить (пищеблок, гараж, кочегарку) сделали хозрасчетными предприятиями.
В – третьих, введя так называемый страховой полис, она разделила все население страны на имеющих этот полис и пользующихся (?) правом получать «бесплатную» медпомощь и не имеющих этого полиса и потому обязанных оплачивать медицинские услуги.
В – четвертых, она полностью подменила своей деятельностью властные органы здравоохранения на местах, взяв на себя функции финансирования медучреждений по зарплате, приобретению медикаментов, оборудования, по контролю и инспекторской проверке работы медучреждений, широко используя в качестве наказания штрафы, недофинансирование и т. д..
Конечно, и во времена СССР в работе органов здравоохранения было немало недостатков, изъянов, но и тогда она была лучшей на планете, хотя и требовала определенной реорганизации.
Сегодняшние же преобразования в медицине заменяют борьбу за здоровье человека на борьбу за получение прибыли от лечения.
Вот недавно прибавили врачам общей практики (участковым терапевтам) определенную надбавку к зарплате. Казалось бы, что это хорошо. А так ли это на самом деле?
Во – первых, этих врачей сразу же привязали (закабалили) деньгами к этой должности на многие времена. Но они же обычные врачи и чаще всего не очень преуспевающие в медицине. Им необходима постоянная глубокая практика, которой нет и никогда не будет на участке.
Во – вторых, участковому врачу в его повседневной работе постоянно нужна консультация рядом работающих врачей: хирурга, невропатолога, кардиолога, ЛОР и т.д. но они то государством обделены (Вспомните выступление Зурабова о том, что участковый врач свободно заменит и окулиста, измеряя ему глазное давление, и хирурга, сделав необходимую перевязку) А ведь это серьезнейший конфликт во врачебном коллективе.
Нет! Прибавка к зарплате участковым терапевтам не приближает медицинскую помощь к населению и не только не улучшает, а, наоборот, снижает качество оказания этой медпомощи.
Что же надо сделать, чтобы вывести здравоохранение из этого чрезвычайного положения?
Конечно же ему необходимо, в первую очередь, компетентное руководство, но не академиками, а медицинскими работниками, знающими практическое здравоохранение и не в столице, не в крупных городах, а на глухой периферии, где больному трудно прийти на прием к врачу, а врачу сложно посетить больного на дому.
Это во- первых.
Во – вторых, лечение больного – это единый неразрывный процесс, состоящий из диагностики, лечения, реабилитации и должен осуществляться в едином лечебном учреждении, поэтому рассыпавшиеся на части.районные, городские больницы должны быть воссоединены.
В – третьих, обязательное медицинское страхование, как дорогой и небезвредный посредник, должно быть упразднено.
В – четвертых, при проведении реорганизации здравоохранения необходимо определиться в следующих вопросах:
а) какие должности в медицине являются ведущими, главными;
б)какие лечебно – диагностические учреждения наиболее близки к населению, несут наибольшую нагрузку по оказанию лечебной помощи;
в)какие принципы должны быть положены в основу организации работы органов здравоохранения.
Уверен, что ни у кого не вызовет возражения то, что ведущими, главными должностями в медицине являются обычный рядовой врач и его заведующий отделением в каком бы лечебном учреждении они ни работали.
Именно от их знаний, умения, компетенции, желания, наконец, зависят уровень качества и своевременность оказания медицинской помощи каждому больному.
Не главный врач, не его заместители играют в этом вопросе главную роль.
В нашем здравоохранении целой серией приказов, инструкций, методических писем регламентировано что, где, когда, кому, как надо поступать в тех или иных случаях, что разрешено, а что запрещено производить из лечебно – диагностических мероприятий в участковой, районной, городской, областной и т.д. больницах.
Врач через определенные промежутки времени обязан проходить квалификационные барьеры:
аттестации, защищать лицензии, чтобы получать ту или иную зарплату.
И кому это во благо?
Регламентирующие рамки вредны и медицинским работникам. и населению (да и вся эта регламентирующая процедура, не успев появиться, превратилась в обычную грязную кормушку).
Если врач в лечебном учреждении ограничен в своей деятельности определенными рамками запрета, то он лишен в этом учреждении возможности расти и совершенствоваться как специалист, что никак не повышает уровень и качество медицинской помощи населению и никак не способствует закреплению медицинских кадров на местах. По закону, врач, окончивший высшее учебное заведение и получивший диплом, юридически приобретает право на полноценную, а не регламентированную врачебную деятельность.
Наше правительство, наконец, начинает понимать, что основная масса населения в нашей стране живет в селах, поселках, районных центрах, небольших периферийных городах. Поэтому именно в этих регионах наиболее приближены к населению сельские участковые, районные, городские больницы,. в отделениях которых больные и получают медицинскую помощь.
Выбраться больному на консультацию и лечение в областной и республиканский центры крайне трудно, сложно, а для многих просто невозможно. Здесь играют роль и материальные возможности больных, и дорожно – транспортные проблемы в глубинке, и невозможность родных и близких организовать дополнительный уход за больным пока он находится в областной или республиканской больнице.
Да и сама жизнь, практика показывают, что не областные, не республиканские, не столичные лечебные учреждения делают погоду в медицине.
Как бы их ни укрепляли кадрами, финансами, дорогостоящими аппаратами, лабораториями, но они никогда не смогут решить главную задачу здравоохранения – сохранить и повысить уровень здоровья каждого отдельного человека и населения страны в целом.
Вот сейчас, в который раз правительство организовывает центры по оказанию высоко технологичной медицинской помощи населению, размещая их в крупных административных центрах. А ведь подобные примеры у нас уже были и не так давно, когда министр здравоохранения Е. Чазов, получив от правительства 19 млрд рублей, открывал крупные диагностические центры, чтобы качественно улучшить диагностику заболеваний. Эти центры также были размещены в крупных административных городах. К сожалению, работа этих центров никак не повлияла на состояние медицины в стране.
Высоко технологичная медицинская помощь населению, конечно, нужна.
Но ведь сегодня в каждом областном, краевом, республиканском центрах работают медицинские институты, академии, имеющие по 2 – 3 и более факультетов, где каждый из них имеет целую серию функционирующих клиник различного профиля и все эти клиники укомплектованы высоко квалифицированными кадрами и оснащены новейшей аппаратурой.
Разве этого недостаточно, по крайней мере на сегодняшний день, когда в ближайших селах, поселках, не говоря уже о далекой глубинке медицинская помощь в лучшем случае оказывается на уровне 50 –х годов прошлого века?.
Каковы же принципы здравоохранения?
На мой взгляд их три:. Доступность, качество, ответственность.
Доступной медицинская помощь может быть лишь тогда, когда она максимально приближена к населению и была бы бесплатной. Во времена СССР в стране существовал лозунг:
ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА – ДОСТОЯНИЕ ГОСУДАРСТВА!
Сегодня же мы живем под девизом: ЗДОРОВЬЕ ЧЕЛОВЕКА – ЭТО ПРОБЛЕМА САМОГО ЧЕЛОВЕКА!
Улучшить качество оказания медицинской помощи населению вообще и каждому больному человеку в частности в настоящее время очень сложно, а то и просто невозможно.
Попытаюсь объяснить почему.
Вне всякого сомнения качество оказания медицинской помощи зависит от знаний, умения, компетенции, желания, наконец, врачебного персонала Но этого мало.
Дело в том, что давно пришло время разобраться с таким вопросом как роль поликлиники и стационара в диагностике, лечении.реабилитации больных.
До сих пор ведущую, главную роль отводили поликлинике (амбулатории). Так. было во времена СССР, в эпоху социализма, так же остается и в эпоху рыночной экономики, после распада СССР.
Да, действительно, амбулаторное обслуживание больного государству обходится намного дешевле, чем его лечение в условиях стационара.
Однако, давным давно признано, что обследование больных в поликлинике неполное, дает не совсем точный диагноз, лечение же в своем большинстве является симптоматическим, блокирующим симптомы заболевания: боль, кашель, температуру тела и проводится до улучшения общего состояния больного, а не до его выздоровления.
Поликлиническое обследование и лечение для действительно больных людей мучительно, а для лиц пожилого возраста порой непереносимо. (Очереди на прием к врачу, в лабораторию, какой – либо диагностический кабинет, на процедуры и все это в городах и поселках. где не решены дорожно – транспортные проблемы и т.д.)
Не даром говорят в народе: чтобы лечиться амбулаторно, надо иметь железное здоровье.
Именно поэтому многие больные и не выдерживают ни полного обследования, ни полноценного лечения в поликлинических условиях.
Именно поликлиника является главным виновником растущей болезненности населения, главным творцом хронических болезненных процессов.
Здесь не лишне будет подчеркнуть, что хронический вяло текущий воспалительный процесс в каком – либо органе или ткани человеческого организма является ОНКОЛОГИЧЕСКИМ ПРОЦЕССОМ, в котором может развиться раковая опухоль.
Именно поэтому давно назрела необходимость, чтобы всех первичных больных обследовать и лечить в условиях стационара.
Только такая тактика позволит резко сократить и ошибки в диагностике, и доводить больного до выздоровления. Поликлиника (амбулатория) должна заниматься вопросами реабилитации больных, диспансеризацией населения.
И еще о качестве.
Его мы никогда не поднимем, если не вытащим из тлена сельские, районные, городские больницы.
Только они способны нести ответственность за здоровье каждого человека, за здоровье населения страны в целом.
За областными, краевыми, столичными медицинскими учреждениями можно закрепить лишь функции организационно - методических центров и не более того. Диктата здесь не должно быть никакого.
И еще, врачи, медики лечат, ремонтируют ГЛАВНУЮ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНУЮ СИЛУ ОБЩЕСТВА – ЧЕЛОВЕКА, КАДРЫ и потому оплата их труда должна быть на порядок выше оплаты любого чиновника.
Наконец последнее. Руководящая, финансовая и контролирующая функции должны быть возвращены органам здравоохранения властных структур на местах.
Профессор Павел Воробьев: у врачей опустились руки, а медсестры сбежали из больниц
"Вчера позвонили мне из отдела кадров и сказали, что я уволен. Из Первого Меда. Из института, где я прожил более 40 лет, а проработал – 36. Из них 18 лет – в должности заведующего кафедрой гематологии и гериатрии. Которую создал. Ни одного замечания, ни одного взыскания, всегда только позитив и достижения в работе. Около 700 научных публикаций, включая тезисы и зарубежные статьи. Около 100 книг, руководств, справочников. Более 20 защищённых диссертаций под моим руководством."
Председатель Московского городского научного общества терапевтов, профессор Воробьев рассказал Правмиру все, что он думает о реформе здравоохранения в стране.
– Павел Андреевич, как вы узнали о том, что больше не работаете в МГМУ имени Сеченова?
– Четвертого августа мне позвонили из отдела кадров нашего 1-го меда (ныне – Первый МГМУ имени И.М. Сеченова. – ред.) и сообщили, что я там теперь не работаю. Более месяца! У нас в вузе система срочных договоров, преподавателей выбирают на 5 лет, и потом договор постоянно продлевается. У меня он с 2008 года. Последние три года мне его продлевали на 1 год, а не на 5 лет, как обычно. Весной этого года договор без объяснения причин продлили всего на 3 месяца. Он должен был закончиться в конце июня. Я написал заявление о продлении на имя ректора Петра Глыбочко , ответа не было, но и разговоров о том, что меня увольняют, не было. Я за последние месяцы беседовал и с ректором, и с тремя проректорами. Никаких претензий мне никто не предъявлял. Конфликтов с руководством у нас не было. Есть, я знаю, неудовлетворенность моей гражданской позицией, моим профессиональным отношением к происходящему в здравоохранении, но это же не конфликт.
Я считаю, что мои права грубо попраны. И по-человечески и по закону.
– Вы не раз критиковали ход реформы здравоохранения в России , получается, теперь вы ощутили это на себе?
– Причем уже второй раз. Первый раз мою кафедру выгнали из 7-й скоропомощной больницы, крупнейшей в городе. Она была сокращена, часть ее была закрыта. Это было в 2014 году. В университете имени Сеченова последние 18 лет я заведовал кафедрой гематологии и гериатрии, а больница была нашей клинической базой, в институте своих коек мало. Кое-как пристроились, конечно, но 34 года в больнице – это целая врачебная жизнь.
– Вы говорили не раз, что реформа здравоохранения – это по сути уничтожение нашей медицины. Сейчас ваша позиция только укрепилась?
– Все так и есть. За последние несколько месяцев в России уволилось 10 процентов младшего и среднего медицинского персонала. Вдумайтесь в цифру – это 40-50 тысяч человек! Они просто сбежали . Врач без медсестры – это пустое место. Лечит медсестра, врач только делает назначения.
Но это продолжается уже несколько лет. Последние цифры говорят о том, что эта «реформа» не прекращается. Люди уходят сами. Низкие зарплаты, колоссальные нагрузки. Зарплата медсестры в стране сейчас 5-7 тысяч рублей. Люди берут 2,5 ставки, чтобы заработать хотя бы 15-16 тысяч.
Теперь в больницах, похоже, обслуживать пациентов будут за деньги. Может быть, им самим придется нанимать сиделок. Кто-то же должен менять белье, памперсы, делать перевязки…
– В ходе реформы убрали медсестер и в поликлиниках, решив, что врач справится с оформлением записей сам. Как это сказалось на работе поликлиник?
– Сделали это как раз потому, что медсестер просто не хватает. Решили изобразить реформаторскую деятельность, убрав функцию медсестры совсем. Это неправильно. Во всем мире, наоборот, на одного врача работает три-четыре медсестры . Медсестра оформляет все записи, документы. По мировым стандартам, врач уделяет пациенту минут пять, а уже все остальное делает медсестра. Теперь у нас врач сидит и оформляет записи и в карте, и в компьютере… А ведь от этой работы доктора можно вообще избавить, например, с помощью диктофонных записей, которые расшифровывают call-центры. Во всем мире такая практика существует десятки лет, только мы не можем никак понять, как все обустроить.
– Наши поликлиники перешли на новый стандарт работы – это улучшило качество обслуживания пациентов?
– Да, сейчас наши поликлиники уже работают по новой «реформаторской» модели, но это не привело к улучшению оказания помощи. Количество бумажной работы не уменьшилось, записаться на прием не всегда легко, а электронная запись тоже не всем пациентам удобна и доступна. За последнее время были даже случаи, когда люди умирали в очереди в регистратуру.
Это формализованные игры чиновников , которые не имеют отношения к реформе здравоохранения. Они улучшают не эффективность обслуживания населения, а эффективность расходования средств. Медицина должна быть платной, кто не может платить, тот пусть болеет и умирает сам. А кто не хочет так работать, может идти в бизнес , – мы слышим и такие советы.
– Власти говорили о том, что в ходе реформы зарплаты врачей вырастут и что они уже составляют до 80 тысяч рублей…
– Зарплаты врачей растут – за счет того, что их увольняют . Ушло 2 врача, третьему повысили зарплату. Но он же не будет работать за троих. Врачи уже давно работают на пределе своих сил.
– С какой целью в таком случае идет у нас эта оптимизация здравоохранения?
– Эта реформа по экономии средств. «Денег нет, но вы держитесь». Вот, к примеру, недавно была опубликована статистика по заболеванию воспалением легких на дому. Смертность в городе увеличилась на 30 процентов. Это же фантастика! От воспаления легких вообще не должны умирать легких, банальная домашняя пневмония, есть разные антибиотики…
Я это объясняю только плохой организацией медицинской помощи. Сейчас не госпитализируют вовремя таких больных. Например, есть новые ограничения. Без высокой температуры при воспалении легких не положат в больницу. А ведь у пожилых людей при этом заболевании обычно не бывает высокой температуры. В итоге люди приезжают в больницу уже в реанимацию .
– В чем изменились правила работы скорой помощи?
– Изменились правила работы и скорой помощи, и плановой помощи, и правила госпитализации. Теперь нельзя положить человека на обследование. Все обследование проходит амбулаторно. Но на практике это нереально, недоступно для населения. Поликлиника в одном месте, обследование делать нужно ехать на другой конец города. И все время требуют денег за то, чтобы делать быстро. Скажем, МРТ и КТ, то, что нужно делать срочно при определении опухолей, часто назначают через несколько месяцев – очередь. Хотите сделать быстро – платите деньги. Потому что одна из задач здравоохранения теперь – зарабатывание денег . А сделать это можно, только обирая больных.
«Скорая» теперь не увозит пациентов в больницу без явной угрозы жизни. А то, что угроза жизни может наступить через несколько минут после их отъезда, уже никого не волнует. Вызовы передаются на «неотложку», которая может приехать и через сутки.
– Что происходит в регионах?
В регионах все то же самое, помноженное на удаленность территорий. Там подчас и вовсе нет теперь «скорой помощи». Количество ФАПов (фельдшерско-акушерский пункт) в регионах в 2 раза больше, чем количество фельдшеров. Там некому работать. Но при этом в маленьких населенных пунктах вообще убирают медицинские учреждения. Хочешь лечиться – отправляйся в ближайший город, на посещение поликлиники уходит двое суток!
– Вы как-то говорили, что наша реформа идет по американской модели здравоохранения. Это так?
– Практически да, только мы опаздываем. Обама уже поворачивает американское здравоохранение на наши, еще советские принципы. Да и многие европейские страны тоже уже оценили удобство и качество нашей системы здравоохранения. А мы, наоборот, зачем-то от нее отказываемся. Та самая «английская модель» – это советская модель , она просто была приспособлена под жизнь Англии. Основные принципы – это первичное звено здравоохранения, доступное для всех , разделение на оказание помощи на двух уровнях – первичная ступень и вторичная. Но основной упор делается на первичное звено, там врачи и медсестры общей практики.
– А как вы оцениваете изменение системы медицинского страхования у нас?
– Вот это как раз чистое воровство денег. По самым скромным подсчетам, 10 процентов от наших страховок уходит не на лечение, не на больных, а на обслуживание системы. А самое важное – что это не имеет никакого отношения к повышению качества, эффективности и так далее.
И, кстати, никаких изменений в ОМС на самом деле за последние годы не произошло. Многие принципы были заложены в систему в начале 90-х годов. У нас никто не читает законы: например, право пациента перейти из одной поликлиники в другую – это вообще не новшество, это уже было с 1993 года, но не работало, людям просто не говорили о такой возможности, а сами мы свои права не стремимся знать.
– Профсоюзы работников здравоохранения как-то реагируют на ситуацию? И могут ли они ее изменить?
– Официальный медицинский профсоюз ничего не делает. Есть независимый профсоюз «Действие», который что-то пытается делать, но испытывает постоянные гонения. Сам я не верю ни в партии, ни в профсоюзы.
– Одно время врачи были довольно активны, выходили на митинги. Почему сейчас нет такой активности?
– Да, люди митинговали. Но ведь ничего не произошло. Всех обманули. Все обещания властей оказались пшиком. Кому-то сунули подачку деньгами, кому-то нет. У врачей опустились руки.
– Одно время наши власти говорили, что реформа здравоохранения идет с ошибками…
– Это были пустые высказывания. Уверен, что за ними не стояло никаких конкретных планов по развороту реформы, по каким-то корректировкам. Все идет так же, как шло, критику на местах просто не слышат, а критикующих – преследуют.
Когда просто закрываются больницы – это не реформа
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…
Реформа здравоохранения Москвы не приведёт к недостатку больничных коек и массовому сокращению медперсонала. Об этом заявил заммэра по соцвопросам Леонид Печатников .
Цель реформы - модернизация клиник и оптимизация расходов на здравоохранение
Леонид Печатников заявил, что больницы будут не закрывать, а преобразовывать и укрупнять. Некоторые мелкие клиники просто присоединят к многопрофильным центрам. В результате реформы в городе останется около 35 многопрофильных больниц, которые смогут оказывать квалифицированные услуги всем обратившимся за помощью жителям города. Оптимизация позволит увеличить эффективность финансирования медицинской отрасли.
Больничных коек хватит на всех несмотря на сокращение больниц
Очереди на пребывание в стационаре в результате реформы не возникнут. Ведь коечный фонд планируется сократить на 30% не из желания сэкономить, а исключительно в связи с увеличением эффективности диагностики и лечения.
«Теперь сроки среднего пребывания больного в стационаре снизились примерно в три раза. За счет ускорения лечения освобождается примерно треть всего коечного фонда городской сети, а это почти 20 тысяч мест», - заявил Печатников.
По мнению столичных властей, сейчас больничные койки используются неэффективно: пациенты в среднем находятся в больницах слишком долго, а поликлиники часто направляют пациентов лечиться в стационар в случаях, которые не требуют обязательной госпитализации.
Общее количество рабочих мест в медицинской сфере не изменится
Общее количество рабочих мест в медицинской сфере не изменится. Врачам избыточных специальностей (например, дерматологам, урологам, проктологам и гинекологам) предложат сменить профиль, переучившись за счет города.
На переквалификацию департамент здравоохранения Москвы выделил 1,5 миллиарда рублей.
Столице требуются:
- 5300 терапевтов
- 2000 хирургов
- 7 000 педиатров.
Коечный фонд разделят на социальный и интенсивный, который будет финансироваться за счёт бюджета
В рамках реформы произойдет разделение больничных коек на койки интенсивного лечения в многопрофильных стационарах, действующие в системе ОМС, и койки социального лечения - вне системы ОМС. Интенсивные койки будут предоставляться для госпитализации больных с острыми заболеваниями и обострениями хронических заболеваний.
Пациенты с психиатрическими, инфекционными и туберкулезными заболеваниями будут проходить лечение в больницах, не приспособленных под оказание высокотехнологичной помощи. Это связано с тем, что для лечения таких больных не требуется дорогостоящее оборудование.
«Здания, которые будут высвобождаться в процессе этой модернизации, - часть из них будет использована под социальные койки, часть будет передана в казну города, и город будет распоряжаться этим, как считает нужным», - пояснил заммэра Москвы.
Онкология и гемодиализ с 2015 года перейдут в обязательное медицинское страхование.
В следующем году обязательная страховка покроет не только оказание скорой помощи, но и лечение онкологии и гемодиализ.
«С 2015 года онкология и гемодиализ уходит в ОМС. Мы посмотрим, как они будут существовать - это непростая история, но должен сказать, что мы зарезервировали средства для химиотерапевтических препаратов», - сказал Печатников.
В Москве будет создано девять современных диагностических лабораторий
Для лабораторий больниц уже закуплено высокотехнологичное оборудование (анализаторы) и современные реактивы. Кроме того, таким оборудованием уже оснащены головные центры всех 46 взрослых и 40 детских амбулаторных объединений. В них будут проводить все исследования по единым стандартам. А лаборатории в поликлиниках со старой техникой закроются. Но для пациентов не поменяется ничего — они будут по-прежнему сдавать кровь и другие анализы в привычных кабинетах поликлиник, а сами исследования будут проводить в современных лабораториях.
Зарплата столичных врачей вырастет до 140 тыс. рублей
Реорганизация больниц и сокращение врачей узких специализаций связана с выполнением «майских указов» президента, в частности в той части, которая касается повышения зарплат медикам.
К 2018 году московские врачи, владеющие современными методами лечения и регулярно проходящие курсы повышения квалификации, будут получить заработную плату не менее 140 тыс. рублей.
«Если сейчас средняя заработная плата врачей в медицинских учреждениях города составляет 60 тысяч рублей, то к 2018 году она может составить уже 140 тысяч и больше. Конечно, такое жалованье будут получать только хорошие доктора, на работу которых нет нареканий от пациентов и руководства медицинских учреждений», - заявил Печатников.
Реформа системы здравоохранения предполагает, что в медицине останутся только высококвалифицированные кадры, которые будут работать на совершенно другой технике и по другим технологиям. Общая сумма, потраченная из Федерального и московского бюджета, составляет 105 млрд рублей, из них 45 млрд рублей было потрачено на оснащение лечебных заведений медицинской техникой.
Медики под давлением начальства увольняются, выходят на улицы с пикетами, обращаются за помощью к журналистам и общественности. Чиновники проводят «круглые столы», объясняя, что реформа – исключительное благо. А представители Всероссийского общественного движения «Гражданская инициатива за бесплатное образование и медицину» и межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» прогнозируют, что реформы затронут не только психиатрию. Проблемы шире.
Чтобы понять, чего же хотят чиновники и чего боятся врачи, мы решили сравнить теорию – планы департамента здравоохранения Москвы с практикой – рассказами медиков…
Из выступления главного психиатра Москвы Георгия Костюка в Мосгордуме: « Суть реформы столичной психиатрии состоит в том, чтобы сместить акценты в сторону амбулаторного лечения и дневных стационаров. Мы хотели бы , чтобы к 2020 году средний срок пребывания в психиатрическом круглосуточном стационаре не превышал 30 дней. В дальнейшем после выписки пациент может долечиваться в дневных стационарах. Там срок лечения в среднем не должен превышать 45 дней… Долгое нахождение пациентов в стационарах ведет к тому, что больные хуже адаптируются в социуме, отвыкают от дома. А при грамотной социальной реабилитации их можно научить пребыванию в обществе, они способны заниматься в спортивных секциях, зачастую могут работать».
Сергей Ветошкин, врач-психиатр ПКБ №15:
– Реорганизация московской психиатрии неизбежно отразится на качестве медицинской помощи. Раньше в Москве было 16 больниц, останется всего 3 по планам реформаторов. Каким образом три больницы будут справляться с тем количеством пациентов, которые есть в столице? А ведь к нам же еще присоединили Новую Москву. И по разным данным в столице сейчас проживает от 12 до 25 миллионов человек. Как будут справляться оставшиеся больницы? Амбулатории еще не созданы, о них пока только говорят, но нас-то уже разрушают.
На заседании Общественной палаты РФ в 2013 году были озвучены интересные данные: за 12 лет количество людей, страдающих психическими заболеваниями в стране, а соответственно и в Москве, увеличилось на 27%. К чему приведут реформы? Скорее всего к тому, что больные не будут доходить до врачей. И будут недолеченными ходить по улицам.
Реорганизуются, а фактически перестают существовать в прежнем формате 12, 14 и 15 психиатрические больницы. У них была продумана логистика, они были удобны с точки зрения расположения, транспортных развязок. Кстати, ПКБ №15 – единственная психиатрическая больница в Москве, которая находится всего в 3 минутах ходьбы от метро (станция «Каширская»). При 15-ой больнице действовал центр Альцгеймера, подростковый центр, кафедра психиатрии и наркологии МГМСУ имени Евдокимова. Тот опыт, который был наработан за 50 с лишним лет, он будет уничтожен одним росчерком пера.
Профессионалы уйдут и потеряется преемственность. И ведь многие уже это делают – уходят и не хотят возвращаться в психиатрию. Тут и обиды, и негатив. Подростковую службу переведут, насколько мне известно, в психоневрологический диспансер. Нашу, 15-ую больницу, реорганизуют в психоневрологический интернат, из 1200 сотрудников около 1000 будут уволены. А реформируются три клиники – уволят сотни людей.
Мне сложно избежать аналогии с переаттестацией милиции, которая проводилась в России несколько лет назад. Система, как говорят эксперты, потеряла квалифицированных специалистов. Или в 1990-е закрывали детсады, а сейчас их снова открывают и всё равно их не хватает, частные учреждения не справляются. Государство несёт дополнительные финансовые расходы. Как прямые, так и косвенные.
Да просто по-человечески посмотрите на ситуацию. Есть люди, которым оставалось 3-4 года до пенсии. Женщины с детьми. Семьи с кредитами, ипотекой. Они разом все теряют. Чиновники, когда проводят свои реформы, с профессионалами не совещаются. Они нам говорят, что общались с главными врачами. Но почему не обсуждали перспективы и планы с нашими мастодонтами: из института Сербского, НЦПЗ и НИИ психиатрии?
Из выступления главы департамента здравоохранения Москвы Алексея Хрипуна на ноябрьской конференции: « Женские консультации в ближайшее время переведут в подчинение роддомов. В Москве сегодня 132 женские консультации, из них около 100 являются структурными подразделениями поликлиник. Получается, что на амбулаторном этапе беременную пациентку ведет поликлиника, а роды принимает и оказывает послеродовую помощь родильный дом, который входит в состав больничных комплексов. Происходит некий разрыв в преемственности. Мы ликвидируем эту непоследовательность».
Екатерина Чацкая, врач акушер-гинеколог, сопредседатель межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие»:
– Реформы в московской медицине начались давно. Они проводятся с 2013 года, когда объединяли поликлиники. У нас при объединении одно учреждение стало головной поликлиникой, еще 4 – филиалами. И мы стали филиалом. Начались сокращения. Был период, когда в женской консультации на огромный район приходился один врач УЗИ, в принципе записать беременных на УЗИ было невозможно. Вплоть до того, что я обращалась в Росздравнадзор с жалобой на то, что не могу направить на УЗИ пациентов.
Фактически пациентов выдавливали в коммерческую медицину. Если пациентку беспокоило состояние ее ребенка, ей приходилось идти в платную клинику. Ведь нужно знать, что происходит, нужно смотреть кровотоки, плаценту. А посмотреть экстренно в женской консультации на тот момент было невозможно. Сокращался персонал. Это потом стали снова набирать людей, хотя уволенным сотрудникам были выплачены компенсации – примерно по 500 тысяч рублей. Зачем все эти перетасовки были?
Потом у нас сократили регистратуру. В какой-то момент ее не было вообще, далее обязанности пытались переложить на акушерок, которые должны сидеть в кабинетах и помогать врачам на приеме. В нашей поликлинике сотрудники возмущались, в других, я знаю, вывели акушерок в коридоры.
Сейчас идет новая волна реформ – женские консультации переподчиняют роддомам. Пилотный проект, начался он с Юго-Западного округа Москвы. Тут же посыпались жалобы. Заставляют подписывать заявления об увольнении. Кого-то по собственному желанию в связи реорганизацией (но такой формулировки в принципе не существует), кому-то на словах гарантируют, что возьмут в другое учреждение. Процедура сама по себе не соблюдается…
У меня весной была пациентка. Беременная. У нее с 20 недель начало подниматься давление. Я ее пыталась положить в роддом. Но ситуация какая… Я обязана оказать помощь, если вижу повышение артериального давления у беременной. Я ей даю препарат. «Скорую» не вызываем, потому что давление снижается, пациентка с мужем на машине, она пишет заявление, что доедут до роддома сами. Приезжают, меряют давление, оно в норме, роддом отправляет ее домой. Дома давление повышается, она звонит мне: «Что делать?». «Вызывайте «Скорую»?». «А пить препарат или нет?». И что советовать? Пить надо, но ее потом снова не положат в роддом.
Приехала «Скорая», и уже бригада настояла на госпитализации. Пациентку через несколько дней выписали. Она приходит ко мне на прием. И опять с давлением. Я ее направляю в кардиологический роддом – из Митино в Выхино. Она едет, ее консультируют, назначают такое же лечение, что и я, и отправляют домой. В результате две госпитализации мы как-то выбили.
В 30 недель, когда пациентка пришла на очередной прием, там давление было такое, что мы вызвали «Скорую» и сделали кесарево сечение. А если бы эту ситуацию поймать сразу и нормально пролечить ее в стационаре, таких проблем не было бы. Хорошо, у женщины был номер моего мобильного телефона. Она мне звонила несколько раз в день, а так по платным клиникам бегала бы. И самое главное… Я с ней разговаривала осенью – ребенок все еще был в больнице. Его до сих пор выхаживают. Родился с весом 700 г.
Зачем сокращать количество роддомов? Не могу понять. Слышала такой аргумент от чиновников: врач, принимающий одни роды в сутки во время дежурства, теряет опыт. Но когда врач принимает 5 родов за сутки он и здоровье теряет, и устает, и пациенты страдают. Доктора дежурят на две ставки. Они выматываются физически.
Роддома закрывались и в 2015 году, и в этом. Будут еще сокращения. Но куда дальше? Женские консультации переподчиняют роддомам под предлогом того, что должна быть преемственность, – чтобы женщина наблюдалась в одном учреждении, но при этом территориально консультации останутся на прежнем месте. Тогда в чем смысл? В чем преемственность? У меня есть роддом рядом, в случае необходимости я и так отправлю туда пациентку. В чем разница? Объясните мне как практику.
А что со средним медперсоналом?! У нас терапевтическую службу в поликлиниках выставили в коридор. Сделали им сестринский вход, где стоит компьютер, телефон. Они выписывают анализы, консультируют больных по каким-то вопросам там же, в коридоре. И теряют профессиональные навыки. Они должны сидеть на приеме и помогать врачу. Вместо этого их сделали секретарями. Так прописано в стандарте московских поликлиник…
Учреждения стали закупать реактивы (это уже про импортозамещение). И я не знаю, верить анализам или нет. У пациенток классическая картина заболевания – анализ присылают как по учебнику. То ли реактивы некачественные приходят, то ли еще что. Иногда в учреждениях тест-полоски для определения белка в моче режут на несколько частей, чтобы сэкономить. И это Москва. Столица. Посоветуешь пациентке пойти сделать анализ в платной клинике, чтобы мы видели объективный результат, а вдруг она жаловаться на врача пойдет? Постоянно доктор балансирует.
Из интервью главы департамента здравоохранения Москвы Алексея Хрипуна порталу mos.ru: «Новая реорганизация системы планируется в 2017 году. Ее основная идея состоит в том, чтобы создать сети медучреждений по профилю болезни – инсультную, инфарктную, онкологическую. Мы скорректируем маршрутизацию пациентов и исключим перезагруженность онкодиспансеров. Пациент будет получать диагноз в ближайшей поликлинике, лечение – в больнице, долечивание – в онкологических амбулаторных подразделениях. Для этого 17 онкологических отделений поликлиник переведем в подчинение профильных больниц».
Ольга Демичева, врач-эндокринолог:
– Бравурные отчеты, которые регулярно дают департамент здравоохранения Москвы, министерство здравоохранения России, они же ничего не значат. Сегодня мы живем одними потерями. У нас все лишь уничтожается, закрывается, укрупняется, а потом внутри потихоньку выкусывается и разрушается. У нас реформы преследуют какую цель? Не улучшение качества оказания медицинской помощи населения, а экономию.
Первой ласточкой столичных «реформ» несколько лет назад стало закрытие 63-ей больницы. Ее, находящуюся в районе Проспекта Мира, объединили с Первой Градской, которая находится в районе метро «Октябрьская». Кому понятна логика такого объединения? И что случилось? Уничтожена 63-ая больница. Она стоит и разваливается, последний пациент был выписан летом 2012 года. 63-ая – мертвая больница. А это была отличная многопрофильная клиника. Штат раскидали, людей уволили. Таково будущее реорганизуемых ныне психиатрических клиник, женских консультаций. Это будущее каждой реформируемой больницы.
А судьба 62-ой онкологической… Ее убирают, уничтожают. Избранный в 1990-х годах главный врач Анатолий Нахимович Махсон выбил для своего учреждения роскошное оборудование, по капельке собрал коллектив, выпестовал, вырастил лучшие кадры. Не коррумпированные, порядочные люди, наукоемкая больница, отличная командная работа… И до недавних пор больница имела возможность в статусе автономного медицинского учреждения не зависеть от госзакупок препаратов для химиотерапии. Она покупала их в несколько раз дешевле, не играя в департаментские аукционы. Благодаря этому пациенты имели все, что должны иметь.
Но департамент издает приказ о создании комиссии. И как она работает? Вламывается в процедурные кабинеты, деморализует коллектив, угрожает лишить их работы. Мне пишет масса врачей, но ни один не позволяет называть фамилии – люди боятся за себя и больных. Им некогда митинговать – пациенты просто не выживут, если врачи начнут бороться.
Зачем все это делается? Врачей высокого класса выдавливают в платное здравоохранение, потому что за ними пойдут платежеспособные больные. А неплатежеспособные попадут в руки тех, кто останется. И это страшно…
Шансы выжить у тяжелых больных (острых, хронических, с психиатрическим заболеванием или с онкологией) стремительно снижаются.